Николай ОБОЗНЫЙ

От демократии к единоначалию

Казачья вольница не была анархией, иначе жизнь ее оказалась бы скоротечной. Вольная казачья община охвачена была крепкими обручами сложных правовых отношений человека с человеком, человека с обществом, общества с набирающим мощь Российским государством. В основе этих отношений лежали традиции и обычаи, наработанные многовековой военной демократией, стремившейся защищать интересы и личности, и общины. Круг, будь то станичный или общевойсковой — высший орган казачьего народовластия — избирал открытым большинством исполнительную власть во главе с атаманом и решал важнейшие дела. Он же творил суд и расправу по христианскому закону и казачьему обычаю.

Времена меняются. Казаки-первопоселенцы Азово-Моздокской линии по свежей еще памяти могли рассказывать детям и внукам, сколь силен был круг. С выбранными им атаманами хоперских станиц считались и военные власти на Дону, и губернское гражданское начальство, а случалось — и в самой столице прислушивались. Боялись круга отступники: бывал суров его приговор — «в куль да в воду», но ведь и мягкий, «церковное покаяние», тоже в тягость — позор на всю станицу.

Все изменилось в одночасье: отныне не общество судит, а начальство. Для хоперцев, сведенных в полк и выступивших в поход на Северный Кавказ в 1777 году, богом и царем, отцом и матерью стал полковой командир, который и в отстроенных на линии станицах не чуждался порой судить не только служебные промашки, но и семейные свары. Так продолжалось до 1786 года.

В том году в только что учрежденном наместничестве первый наместник Кавказа граф П. С. Потемкин разделил власть на военную и гражданскую. Что касается правосудия, то тяжкие преступления карались соответственно военной коллегией или губернским гражданским судом, а мелкие подлежали рассмотрению на местах. И опять-таки судило не общество, а начальство. В пограничной зоне сочли излишней традиционную казачью демократию. Выборность исполнительной власти была отменена, должность атамана упразднена, а взамен появился станичный начальник, назначаемый свыше из полкового старшины (офицеров). Соблюдая должностные инструкции, начальник ведал всеми делами станицы, входил во все мелочи общественной жизни и быта и свел на нет роль круга. Военная власть подменила собою все. И отныне главенствующим принципом жизни станицы стало «приказание и повиновение».

Станичный суд

Не враз ослабила вожжи военная власть. Только в 1845 году небольшие подвижки в общественной жизни казачества законодательно вылились в «Положение о линейном казачьем войске», частично изменившее организационную структуру войска и местной власти в станицах. Как орган распорядительной власти круг стал играть более заметную роль, хотя над ним по-прежнему стоял и подавлял своим авторитетом станичный начальник. Существенным нововведением явилась организация станичного суда, который, по замыслу главного инициатора «Положения» наместника Кавказа графа Воронцова, призван был стать охранителем станичных порядков и устоев, выразителем общественного мнения станичников.

По сути аналог мировому суду уездной России станичный разбирал небольшие тяжбы, налагал взыскания за мелкие проступки, приговаривал к штрафу, порке, аресту до пяти суток и т.п. Он судил за непочитание старших, хулиганство, воровство, пристрастие к питию, публичное оскорбление женщины. Судопроизводство проводилось «по обычаю», т.е. «по прецеденту», и первостепенную роль играли старинные казачьи традиции и обычаи, а потому и в судьи на круге избирались открытым голосованием наиболее авторитетные и грамотные старики станицы. Суд был завален массой семейно-бытовых дел, подавляющее большинство которых он успешно завершал.

Казак — профессиональный военный. В военной среде потерять уважение товарища смерти подобно. Иная огласка равносильна была суровому приговору, а потому ряд дел станичный суд содержал в тайне. Вот одно из типичных.

Невестка жалуется на свекра, дюжего казака: пристает к ней, не дает проходу. Грех-то какой! А муж вот уже с весны где-то на Урупе или Лабе.

Дело тонкое, щепетильное и требует деликатного к нему подхода. Суд решает его просто: не вникая в детали, предупреждает любвеобильного свекра, что при повторном заявлении виновного выпорют на круге. «А невестку не моги и пальцем тронуть!» Мера пресечения оказывается радикальной. Заявлений от жалобщицы больше не поступало.

О силе общественного мнения в казачьей среде я уже писал в статье «Казачья педагогика», ранее опубликованной в газете «HP». Среди примеров упоминался приговор суда, по которому был выпорот казак Максим Кияшко, вскоре перебравшийся из Невинномысской в другую станицу. Напомню, что поротый человек терял свое лицо, а с ним и уважение станичников. С «потерявшим лицо» никто не желал иметь дела, он не мог рассчитывать на хорошую невесту, на приглашение в трудовую артель или артельную охоту. При разделе участков на паи ему доставалась самая плохая земля и т.д.

В развитие этой темы добавлю только, что суд умело пользовался этой мерой наказания и так же умело обставлял процесс исполнения приговора — это было событием.

Приговор мог быть смягчен по просьбе священника или стариков, но никогда не отменялся. При исполнении со схода (круга) удаляли женщин, иногородних. Исполнители выбирались по жребию, пороли жестоко, но без увечья и членовредительства, а затем держали трехдневный пост, не ели, усиленно молились и только после бани шли в церковь к исповеди, каясь в нарушении заповеди: «Не судите, да не судимы будете».

«Казнить тебя брезгуем»

Куда хуже порки, самым страшным наказанием для казака было изгнание его из станицы.

Суд, разбирая его дело, видит преступление таким тяжким, что не может найти виновному меру наказания. Тогда есаулец провозглашает: «Ты, Николка (Федька, Аверка…), нашу честь замарал, казнить тебя брезгуем, поди от нас, как ты предатель и осквернитель казачества». Старая казачка рассказывала. В тот год, как мужикам в России волю дали, из станицы похитили девушку-невесту. Отец, родственники и жених похищенной отыскали ее след в горах на кошу недалеко от «мирного» аула. Туда рано утром внезапно и нагрянули шесть казаков. На кошу были хозяин его, два абрека-похитителя и какой-то турок. В схватке обоих абреков убили, одного казака ранило. На допросе хозяин коша показал, что пленница продана турку и содержится тут же в яме, накрытой плетнем, а поверх — копешкой сена. Открыли яму, а в ней оказался еще калмычонок лет 11–12. Состояние пленников было таким тяжелым, что казаки, рассвирепев, тут же повесили турка-работорговца.

Делом о похищении занялся станичный суд, который установил, что похитить девушку помог приятелю-кунаку казак-станичник из-за мести — «отказывала в руке». Суд доказал вину казака как соучастника преступления. Вот тогда есаулец и произнес установленную фразу. Предатель должен был покинуть станицу немедленно. Ночью казак повесился.

Родственники похоронили его без церковного отпевания и не на кладбище, а далеко от дома на земле другого станичного юрта.

Через несколько дней в станицу из войсковой канцелярии прибыл какой-то офицер — судейский чиновник. Решение суда об изгнании казака из станицы он признал обоснованным и законным, самосуд над турком-работорговцем оставил без внимания, отметив в заключении, что тот вместе с абреками убит в боевой схватке.

Калмычонок, окрещенный и выросший в станице, стал родоначальником большой казачьей семьи Калмыковых. (Записано в 1952 году в ст. Усть-Джегута со слов Дарьи Шустовой-Калмыковой, 1871 года рождения).

В ногу с реформами

С начала шестидесятых годов прошлого столетия Россия пережила целую полосу радикальных государственно-административных реформ, в том числе и судебную.

В 1869 году в Невинномысской, как и во всем Кубанском казачьем войске, ввелось новое «Положение об общественном управлении в казачьих станицах». Похоже, вернулась старая казачья демократия, да на новый лад — со всепроникающей государственной основой. Должность станичного начальника упразднялась, вся местная власть передавалась выборному станичному управлению в составе станичного атамана, станичного правления и станичного суда. А состав этот избирался полномочным распорядительным органом власти — кругом или сходом станицы, и выбирал он самого атамана, двух его помощников, трех судей и казначея. Избранные утверждались затем атаманом отдела. В станице Невинномысской первым выборным атаманом стал хорунжий 2-го Хоперского полка С. И. Яготинцев, потомки которого и ныне живут в нашем городе.

Разумеется, выборные должности занимали люди, пользующиеся полным доверием станичников, отличающиеся безукоризненным поведением и домовитостью. Предпочтение отдавалось грамотным казакам-офицерам, урядникам, лицам, имеющим награды за службу.

Судьям выдавался особый знак с надписью «Судья станицы Невинномысской».

Знак этот надевался во время судебных заседаний и в других официальных случаях. Заседания суда проводились дважды в месяц по воскресеньям и праздничным дням в особо назначенной для этого комнате с непременным портретом государя и столом, покрытым сукном. Надзор за порядком в суде вел его председатель.

Набор дел нового станичного суда оставался прежним. Рассмотрению подлежали мелкие правонарушения, споры и тяжбы, кражи, мошенничество, покупка заведомо краденного на сумму не выше 30 рублей, обиды словом и действием, побои, пьянство, нарушение общественного порядка и т. д.

Суд мог приговорить к денежному взысканию не более 6 рублей, аресту до 8 дней или общественным работам на такой же срок. При повторных нарушениях штраф увеличивался до 10 рублей, а арест или работы — до 12 дней. Обвиняемый приговаривался также к полному возмещению убытков потерпевшего. При этом если дело доходило до описи имущества ответчика-казака, то в нее не включались строевая лошадь, оружие и снаряжение, форменное обмундирование и иконы.

Рассматривал станичный суд дела всех лиц, проживающих на землях станичного юрта, казаков, иногородних, инородцев.

С несущественными изменениями, дополнениями и т.п. такая система судопроизводства просуществовала до 1917 года.

Газета «Невинномысский рабочий», 6 ноября, 4 декабря 1999 года