Подъесаул Н. ОБОЗНЫЙ.
г. Невинномысск.

Без малого, почти целое столетие жизнь на Азово-Моздокской и Верхне-Кубанской оборонительных линиях, разделявших российские и турецкие владения на Северном Кавказе, протекала тревожно и напряженно: в бесчисленных боевых схватках, в обременительной, жестко-дисциплинированной военной службе казака, в тяжелом крестьянском труде…

Все это наложило глубокий отпечаток на психологию, жизненный уклад, нравы, семейный быт казаков-станичников, первопоселенцев оборонительных линий. Главные заботы о семье несла на себе казачка, неутомимая труженица. Практически все домашнее хозяйство было на ее плечах и ее незаменимых помощниках — детях. А в лихую минуту казачка не меньше проявляла отваги и мужества, чем ее отец, муж, сын. Словом, в то беспокойное время казачки чувствовали себя постоянно «под ружьем», защитниками родного края, станицы.

В 1774 г. казачки вместе с мужьями, сыновьями героически защищали свою станицу Наурскую, осажденную восьмитысячным скопищем горцев и турок. Рядом с закаленными в боях воинами отражали яростные атаки, стреляли прицельным и залповым огнем. Кололи врага пиками, перетаскивали под огнем атакующих тяжелые пушки.

Все казачки, защищавшие станицу, были награждены правительственными медалями, а в Наурской церкви был устроен специальный придел, где ежегодно 11 июня отмечался «бабий» праздник.

В 1785 г. более двух тысяч горцев прорвались за правый фланг Азово-Моздокской линии и вышли к станице Донской. Расстреливаемые картечным и залповым огнем, горцы трижды пытались преодолеть оборонительный вал. Потеряв более тысячи человек, были разгромлены и отброшены от станицы.

Атаман, докладывая вышестоящим начальникам о ходе обороны, писал: «А на вал явилось много молодых баб и девок, в казацкой одежде, с ружьями, а иные и с пиками». Таких явившихся «в казацкой одежде» было почти треть защитников.

На линии казачки считали, что воевать в бабьей одежде казачке грех и несподручно. Поэтому перед боем они по возможности старались переодеться в мужскую одежду: одевали мужские широкие шаровары с учкуром, бешмет, а волосы укладывали под папаху.

Так, в середине тридцатых на р. Урупе в районе н. п. Тегиней собралось десятитысячное войско горцев с целью набега на тылы Азово-Моздокской и только что отстроенной казачьими станицами Верхне-Кубанской оборонительных линий.

Турция прислала сюда своего эмиссара, наделив его высшим воинским чином сераскира (главнокомандующего).

Прибыв к месту сбора горцев, сераскир, возглавив его авангард, в один из октябрьских дней двинулся на восток. К его авангарду привязалась масса абреков, работорговцев, мародеров…

Проделав ускоренный семидесятиверстный переход, неприятель вышел к Кубани, у станицы Барсуковской, намереваясь с ходу захватить ее.

В рассветной тишине над станицей поплыл тревожно-торопливый звон колокола. Сполох! Тревога! Врагу ворот! Все способные держать оружие уходили к валу. В «казацкой одеже» шли и молодые казачки. Почти все они, помимо ружья, были вооружены пиками, которые были в их руках весьма действенным оружием при обороне.

И когда понадобился вестовой для отправки донесения в Ставропольскую крепость и ст. Невинномысскую, то выполнить это ответственное поручение добровольно вызвалась сноха атамана Паша. 22-летняя станичная красавица, жена вахмистра, сына атамана, считалась самой лучшей и смелой наездницей. И не каждый из казаков мог состязаться в ней в этом. Умела неплохо стрелять «с коня на скаку» и владеть шашкой.

Провожая Пашу в путь, растроганный атаман вручил ей самую дорогую для него в доме вещь — штуцер, еще малоизвестный казакам. Неделю назад купленный им на Ставропольском базаре за 50 руб. серебром.

С двумя сопровождающими малолетками Паша быстро домчалась до горы. Когда дорога пошла на подъем, оглянувшись, она увидела, что за ними скачут 5 абреков.

Соскочила с коня и, став на колено, Паша выстрелила из штуцера. Пуля попала в голову лошади скакавшего впереди абрека. Конь грохнулся со всех копыт оземь, накрыв собою всадника. Но остальные продолжали погоню.

Выстрелив еще несколько раз и промазав, подскочила к одному из своих спутников, выхватила из-за пазухи пакет, сунула ему в руки:

— Ребятушки! Скачите дальше! Вы на пост еще успеете! И уже «вдогон» прокричала: — А я отстреливаться буду! А порох кончится — в шашки пойду!

Стреляя по набегающим абрекам, Паша увидела, как из-за холма выскочили чуть ли не десяток казаков, которые «смяли» двух абреков, а двоим удалось уйти.

После боя Паша бросила на землю штуцер, скинула папаху. По ее плечам и спине рассыпались роскошные русые волосы, подошла к коню и, прильнув к его горячей шее, расплакалась. И вдруг за спиной услышала грубый голос: «Микита! Гля! Казак баба. Вот это да!». Соскочив с коней, подошли и ласково спросили.

— Ты кто такая?

— А я стафет из Барсуков везла!

Когда солнце «стало на обед», во двор поста ввалился десяток весело возбужденных казаков. Впереди всех на трофейном красавце-коне «арапе» (арабской породы) восседала Паша. Ее конь бежал на поводке следом. Сюда же казаки доставили и двух связанных пленников-абреков, один из них был «сбит» Пашей. На посту Паша узнала, что ее Барсуки еще «стоят». Казак с поста «на горе» сказал ей, что дыма над станицей не видать, пушки не стреляют. Колокол звонил, а теперь не стал.

Поняв, что станица держится, бросилась на оторопевшего казака, горячо расцеловала его. Небывалый случай в казачьем этикете.

Эта стойкая способность казачки — быть подругой и боевым товарищем была заложена в самом укладе жизни тех лет. С 6–7 лет она в постоянном труде, являясь заботливой нянькой своих младших братьев и сестер. К 12–13 годам становилась уже ушлой хозяюшкой. Лето у нее проходило в тяжелой полевой работе. С «филипповок» в ноябре — до «теплого Алексея» в марте все казачки от мала до велика пряли, ткали, вязали шили…

Казачка-невеста быстро и ловко седлала коня своего суженого, метко стреляла на скаку, владела шашкой.

Полувоенный, суровый казачий быт приучал ее не падать духом под самыми жестокими ударами судьбы. А когда война уносила ее мужа, она делала все, чтобы «поднять» детей и вывести их в люди. Копила полушки и копейки, чтобы снарядить на службу сына-казака.

С начала 1916 г. в России началось формирование женских пулеметных батальонов исключительно из женщин-добровольцев. Весной того же года в нескольких пехотных полках появились женские пулеметные команды.

Великая Отечественная война — время массового героизма. И здесь бывшая казачья станица — город Невинномысск — явила особый пример. В апреле 1942 года 114 девушек, составив одну команду, отправились на фронт и вошли в состав 383-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона ОЗАД. Несколько десятков направлены военкоматом в 12-й запасной автомобильный полк г. Черкесска, 25 чел. — на базу ВМФ в Новороссийск. 97 женщин-воинов после войны вернулись в родной город награжденными боевыми орденами и медалями.