Владимир Александрович Колесников,
канд. ист. наук, доцент

Даже при поверхностном знакомстве нетрудно убедиться, что сегодняшний г. Невинномысск, впрочем, как и сотни других городов России, являет собой поселение, лишенное своего исторического лица. Бoльшая часть названий его улиц, связанная с революционно-партийной тематикой, как-то слабо согласуется с основными вехами развития города и в первую очередь — с датой его основания, восходящей еще к редуту конца XVIII в. Возникает вполне резонный вопрос: неужели судьба тогда еще казачьей станицы в верховьях Кубани каким-то непостижимым образом оказалась переплетена с биографией теоретика мирового коммунизма Фридриха Энгельса или леворадикальной представительницы немецких социал-демократов Розы Люксембург? Не менее сомнительна причастность к прошлому «Невинки» председателя Петроградской ЧК Моисея Урицкого или первого секретаря Куйбышевского обкома ВКП (б) Павла Постышева. Воистину правы те специалисты, которые период развития страны, наступивший после краха СССР в 1991 г., называют не пост-, а новосоветским. Хотя с момента демократических и социально-рыночных преобразований и минуло более 15-ти лет, многие советские форматы живы и здравствуют, о чем лишний раз свидетельствует и нынешний облик «города химиков».

Вместе с тем, разнородные по времени создания и форме изложения документальные материалы, рассеянные по целому ряду архивохранилищ страны, позволяют доподлинно выяснить действительных устроителей, защитников и радетелей поселения при Невинном мысе. Наверное, стоит надеяться, что когда-нибудь в «Невинке» появится, например, бульвар графа Павла Сергеевича Потемкина, стараниями которого в 80-е гг. XVIII в. воздвигались и нарекались первые кубанские укрепления. Некоторые из улиц и площадей станут носить имена офицеров Хоперского полка, героических братьев Ивана, Иосифа, Льва и Дмитрия Бирюковых, начальствовавших над станицей и невинномысской строевой сотней в разгар Кавказской войны. Будут запечатлены в названиях города и неоднократно избиравшийся атаманом и так много сделавший для обустройства станицы хорунжий Стратон Иванович Яготинцев и рядовой казак 6-го Кубанского пластунского батальона Николай Ткаченко, ставший полным Георгиевским кавалером в боях на Кавказском фронте Первой мировой войны. С точки зрения развития современной России едва ли достойны забвения имена и первого видного невинномысского предпринимателя Ивана Андреевича Баранова, в отличие от сегодняшних бизнесменов не чуравшегося благотворительности и учителя Филиппа Капитоновича Воропинова, сделавшего карьеру известного на Кубани политика, не боявшегося спорить с самим генералом А.И. Деникиным.

Конечно же, переименование улиц и площадей Невинномысска является делом весьма хлопотным, учитывая, прежде всего, финансовую сторону проблемы, что отодвигает его реализацию на отдаленную перспективу. Однако в случае успеха город получит собственное, исторически достоверное лицо. Тем более, что тому есть живой пример столицы соседнего Краснодарского края, улицам которой не только возвращают изначальные названия, восстанавливают памятники кубанскому казачеству, ведут активные работы по восстановлению облика города, но и давно готовы вернуть ему имя действительной устроительницы — Екатерины II.

Не замахиваясь на какие-то масштабные проекты, администрация Невинномысска, на наш взгляд, вполне может начать с малого: например, с восстановления памятника невинномысским казакам, который при строительстве городского молзавода был совершенно по-варварски уничтожен в начале 60-х гг. прошлого века. По свидетельству очевидцев, к этому времени уже не сохранились ни сам обелиск, ни памятная табличка, исчезнувшие, видимо, еще в годы революционного лихолетья. Однако бульдозер разрушил не только оставшийся каменный постамент, но, что наиболее шокирует, и небольшой насыпной курган с прахом захороненных казаков, т.е. собственно братскую могилу, которую, согласно традициям той безбожной эпохи, никто и не думал ни переносить, ни восстанавливать.

К счастью, усилия такого рода инициаторов, метко названных Ч. Айтматовым «манкуртами», не коснулись архивных и опубликованных свидетельств, зафиксировавших обстоятельства появления казачьего памятника. В фондах Государственного архива Краснодарского края сохранилось дело, датированное 1910 г. и посвященное историческим памятникам и артефактам на территории Кубанской области (Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Фонд 396. Опись 1. Дело 10231. Листы 37, 52). Среди прочего, оно свидетельствует, что в Невинномысской существует памятник героям станицы, «… бывшим в 1842 г. в сражении с горцами». На обелиске имеется надпись, гласящая, что «Под сим памятником покоится прах доблестных героев станицы Невинномысской, павших на этом месте геройскою смертью 8 ноября 1842 года в сражении с сильным горским отрядом, который на возвратном пути после разгрома ст. Темнолесской имел свое направление чрез реку Кубань близ станицы Невинномысской». Ниже надписи приводился «Список казакам ст. Невинномысской, павшим 8 ноября 1842 года», который включал имена «Михаила Щекина, Ивана Ткачёва, Власа Макеева, Моисея Дубкова, Семёна Акимова, Павла Шведова, Алексея Дижевского, Семёна Алейникова, Григория Маслова, Андрея Самойленко, Василия Жукова, Егора Коновалова, Никифора Воропинова, Василия Лоскутова и 17-тилетних Анисима Серкова, Николая Поправкина, Павла Безбородько».

К сожалению, документ не содержит указаний, когда именно невинномысское общество воздвигло памятник. Но, основываясь на сохранившихся аналогиях, согласно которым, жители соседней ст. Беломечётской своим землякам (35-ти казакам), также погибшим в 1842 г., поставили обелиск в 1891 г., а еще в одной ближайшей станице — Барсуковской, в 1896 г. соорудили небольшой памятник в честь 200-летия Хопёрского полка, осмелимся предположить, что и невинномысский памятник появился не позднее 90-х гг. XIX в. До этого времени, по всей видимости, согласно православной традиции, на братской могиле стоял крест. В пользу версии о воздвижении памятника спустя полвека после трагических событий свидетельствует еще и факт ряда неточностей, допущенных при составлении надписи.

Архивные данные и сведения известного историка Хопёрского полка В.Г. Толстова однозначно сходятся на том, что кровавое происшествие, закончившееся гибелью 17-ти невинномысских казаков, имело место не 8-го, а 10-го ноября 1842 г. (ГАКК. Ф.256. Оп.1. Д.217. Л.417). Фамилия одного из погибших хопёрцев, как явствует из посемейного списка Невинномысской, составленного 30 апреля 1832 г., значилась как Безбородов, а не Безбородько, и возраст его на момент смерти, равно как и другого «17-летнего» — Анисима Серкова, явно превышал 20 лет. Это означало, что оба они находились в разряде служащих казаков, а не в списке так называемых «малолетков», т.е. молодых неслужащих в категории от 17-ти лет до 21-го года (Государственный архив Ростовской области (ГАРО). Ф.226. Оп.8. Д.502. Лл.21-45). Что касается Николая Поправкина, то ему, на момент составления списка уже исполнилось 50 лет, при этом он являлся главой довольно обширного семейства, состоявшего из 11-ти душ. Соответственно, в ноябре 1842 г. он пребывал в числе отставных казаков, перешагнувших 60-летний рубеж. Впрочем, учитывая нехватку людских ресурсов станицы (в 1841-1842 гг. из «Невинки» на передовую Лабинскую линию перечислили несколько десяткой жителей (Государственный архив Ставропольского края (ГАСК). Ф.1300. Оп.1. Д.476. Л.59)), это совершенно не исключало привлечение последних в станичный резерв.

Надо сказать, что в послужных списках (формулярах) офицеров и казаков ст. Невинномысской тот памятный ноябрьский бой отражён крайне скупо. Так, в частности, в формуляре хорунжего Василия Яковлевича Яготинцева можно прочесть, что он 8 ноября 1842 г. «…был при преследовании и перестрелке с хищниками близ поста Бабского» (последний располагался в районе г. Стрижамент), а 10 ноября — «…на переправе через Кубань при обратном следовании хищников, разграбивших ст. Темнолесскую» (ГАКК. Ф.256. Оп.1. Д.217. Л.417). Более подробно указанное столкновение описано в трудах кубанских исследователей имперского периода А.Г. Рыбальченко, И.И. Кияшко, Ф.А. Щербины и, конечно же, в выдающемся сочинении В.Г. Толстова. Описывая происшествия на кубанской кордонной линии за 1842 г., Василий Григорьевич отмечает, что «…. 10-го ноября того же года партия более 1500 горцев с восходом солнца произвела набег на темнолесские хутора со стороны станицы Барсуковской. Захватив там пленных и скот, горцы пошли назад, преследуемые командами казаков с окрестных постов. Тревога быстро распространилась по всей линии. Резерв станицы Невинномысской из сорока человек мигом собрался, выскочил за станицу и понёсся к Темнолесской, окутанной густым туманом. Проскакав в совершенном неведении к р. Барсуклам (т.е. нынешним Барсучкам — В.К.) 8-9 вёрст, казаки неожиданно наскочили на неприятельское скопище, направлявшееся к Кубани. В одно мгновение, прямо с налёта, враги сцепились друг с другом… В кровавой рукопашной схватке 18 хопёрцев были мгновенно изрублены на месте, а остальные, поворотив коней, едва успели спастись, благодаря туману и нашим подоспевшим войскам. Партия переправилась в 4-х верстах ниже Невинномысской и, несмотря на преследование и значительную потерю, успела уйти с пленными, но бросила захваченный скот. Павшие в схватке хопёрцы похоронены в одной братской могиле около станицы Невинномысской. И теперь ещё на могильном холме стоит одинокий крест — памятник их мужественного подвига во имя долга службы» ( Толстов В.Г. Указ. соч. С.267-268).

Привлечение такого источника, как Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией, позволяет выявить и тех, по чьей вине произошло нападение на ст. Темнолесскую и истребление невинномысского резерва (Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией / Под ред. А.А. Берже. — Т.IX. — Тифлис, 1884). Начальствовавший над всей Кубанской линией генерал-майор С.Д. Безобразов, по причине недавнего назначения на этот пост (в октябре 1842 г. он сменил многоопытного генерала Г.Х. Засса), не смог обзавестись ни надлежащими лазутчиками, равно как не сумел еще за Кубанью организовать преследования горского отряда. Ответственным за произошедшее оказался и командир Хопёрского полка, подполковник А.Г. Игельстром (швед по происхождению), являвшийся одновременно и начальником Баталпашинского участка Кубанской линии. Получив цидулы (письменные оповещения, передававшиеся с поста на пост) о готовящемся прорыве участка, Игельстром не позаботился выставить секреты у бродов, усилить станичные резервы и стянуть к Невинному мысу дополнительные силы. Примечательно, что сразу же после случившегося подполковника лишили занимаемой должности, а временно командующим Хопёрским полком определили выходца из обрусевших немцев Черниговской губернии майора Эдуарда Ивановича Ритца (Российский Государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф.395. Оп.282. Д.313). Его фамилия, переиначенная казаками в «Рыц» или «Рыцов» позднее оказалась запечатленной в названии невинномысской горы.

Говоря о значимости порушенного памятника, нельзя не обратить внимание и на проблему происхождения фамилий коренных невинномыссцев. Разного рода и вида источники: среди них — исповедные росписи станиц Московской и Донской за 1825 г. (Государственный архив Астраханской области (ГААО). Ф.599. Оп.2. Д.3684), уже упоминавшаяся ведомость станицы за 1832 г., посемейные списки за 1846 г. (ГАКК. Ф.359. Оп.1. Д.1) — позволяют утверждать, что большинство погибших казаков являлись основателями «Невинки» — хопёрцами, переселившимися в 1826-1828 гг. на Кубань из упразднённых Донской и Московской станиц Азово-Моздокской линии. Сохранившиеся архивные документы рассматриваемого периода позволяют восстановить отчества, отсутствовавшие в списке на памятнике: Михаил Семёнович Щекин, Иван Герасимович Ткачёв, Влас Фаддеевич Макеев, Моисей Иосифович Дубков, Семён Данилович Акимов, Павел Ефимович Шведов, Алексей Максимович Дижевский, Семён Феоктистович Алейников, Андрей Гаврилович Самойленко, Василий Иванович Жуков, Егор Иосифович Коновалов, Никифор Егорович Воропинов, Анисим Петрович Серков, Николай Семёнович Поправкин, Павел Андреевич Безбородов. Несомненно, что и Василий Лоскутов тоже относился к коренным хопёрцам, но в Невинномысскую он попал не ранее 1832 г. из соседней ст. Барсуковской, вероятно, женившись на одной из местных казачек (т.е. пойдя «в примаки»). Фамилия же «Маслов» не типична для представителей Хопёрского полка, но достаточно распространена в располагавшихся близ старой Азово-Моздокской линии казённых однодворческих селениях, жители которых в конце 20-х — начале 30-х гг. XIX в. охотно «записывались в казаки» и переселялись в линейные полки. Известно, что в конце того же 1832 г. таковых «вновь причисленных» в Хопёрском полку значилось 469 душ мужского пола (ГАСК. Ф.1300. Оп.1. Д.330. Л.9). Именно таким образом, на наш взгляд, мог оказаться в «Невинке» последний из списка погибших — казак Григорий Маслов.

Выявленные архивные и документальные источники, равно как и авторские свидетельства прошедшей эпохи, таким образом, позволяют воссоздать одну из трагических страниц ранней истории Невинномысска. Насущной целью ныне живущих горожан должно стать достойное увековечивание памяти погибших казаков-основателей.